Гари Ромен - Лютня



Ромен Гари
Лютня
Перевод французского Л. Бондаренко, А.Фарафонова
Высокий, стройный, отличающийся той элегантностью, что так идет к
длинным хрупким кистям с пальцами художника или музыканта, посол граф де
Н... занимал в течение всей своей карьеры важные посты, но - в холодных
краях, вдали от этого Средиземноморья, к которому он стремился с такой
упорной и немного мистической страстностью, словно между ним и латинским
морем существовала некая тесная глубинная связь. Коллеги по дипломатическому
корпусу в Стамбуле упрекали его в некоторой холодности, казалось бы никак не
вязавшейся с пристрастием графа к солнцу и неге Италии - в чем он, кстати,
редко признавался,- а также в недостаточной общительности; самые
проницательные или самые снисходительные видели в этом признак крайней
чувствительности, даже ранимости, которую не всегда удается скрыть под
хорошими манерами. А быть может, его любовь к Средиземноморью была лишь
своего рода переносом чувств, и он дарил небу, солнцу, шумным играм света и
воды все то, что в силу ограничений, налагаемых его воспитанием, профессией,
а также, вероятно, и характером, он не мог открыто отдать людям или одному
человеческому существу.
В двадцать три года он женился на девушке, которую знал с детских лет,-
и это также было для него лишь способом избежать соприкосновения с миром
посторонних. О нем говорили, что он являет собой редкий пример дипломата,
сумевшего уберечь свою личность от чрезмерного поглощения должностными
обязанностями; впрочем, он выказывал легкое презрение по отношению к людям,
которые, говоря его словами, "слишком уж походили на то, что продавали". "А
это,- объяснял он своему старшему сыну, недавно последовавшему по его
стопам,- слишком явно раскрывая возможности человека, никогда не идет на
пользу ни ему самому, ни его делу",
Подобная сдержанность не мешала графу тонко чувствовать свою профессию;
и в пятьдесят семь лет, занимая свой третий по счету посольский пост,
купаясь в почестях и являясь отцом четырех очаровательных детей, он томился
смутным чувством, которое не мог объяснить,- что он всем пожертвовал ради
работы. Жена была для него идеальной спутницей жизни; некоторая узость
мышления, в которой он втайне ее обвинял, возможно, более, чем что-либо
другое, способствовала его карьере, по крайней мере во всем, что относилось
к ее внешней, но отнюдь не маловажной стороне, так что вот уже двадцать пять
лет, как он в значительной мере был избавлен от всего, что касалось выбора
закусок, печенья, подбора цветов, от любезностей, ритуальных хороводов,
благопристойных отсидок и утомительных фривольностей дипломатической жизни.
Она как бы инстинктивно оберегала его посредством всего, что было в ней
педантичного, "комильфо", условного, и он изумился бы, узнав, сколько любви
вмещало в себя то, что он считал просто узостью кругозора. Они были одного
возраста; имения их семей соседствовали на берегу Балтики; ее родители
устроили этот брак, даже и не подозревая, что она любила его с детства.
Теперь это была худая женщина, с прямой осанкой, одевавшаяся с тем
безразличием, в котором было что-то от самоотречения; она питала слабость к
ленточкам из черного бархата вокруг шеи, которые лишь притягивают внимание к
тому, что они пытаются скрыть. Чересчур длинные серьги причудливо
подчеркивали каждый поворот головы и придавали что-то патетическое ее
неженственному облику. Они мало разговаривали друг с другом, как будто между
ними существовал молчаливый уговор; он



Содержание раздела